Когда-то на месте нашего района было болото, мне еще бабушка рассказывала. С тех пор особо ничего не изменилось. Разве что почва стала тверже и дома выросли, в остальном – все прежнее болото. Мы живем в окружении деревьев, в которых тонут пятиэтажки, они защищают нас от солнца и взглядов пришельцев. Наш район уже старый, а потому и люди в нем живут старые. Когда-то они были молодыми отцами и матерями, которые получили новые квартиры в надежде на лучшую жизнь, но так и не дождались ее. На улице ощущение движения создают лишь эти старики – всегда одни и те же, иногда здоровающиеся друг с другом. Между домами у нас почти нигде не проложены ухоженные дорожки из плиток, мы ходим тропинками через высокую густую траву, которую иногда стригут, шумя газонокосилками так, что все слышат. Мы пьем воду из-под крана, потому что она чистая и вкусная.
У нас очень много бездомных котов, которые за последние годы стали слишком пугливыми. В моем детстве они давали себя погладить. Они доверяют лишь одной женщине, которая поздно ночью выходит на улицу с пакетами еды и подзывает их громким шепотом. Они стягиваются к ней отовсюду, и только тогда вы увидите настоящее число этих бродячих животных, которые прячутся, словно в джунглях. Здесь никто не шумит ночью, никто не бьет стекло и других людей, у нас нет регулярной поножовщины. Кажется, ее и создавать-то некому. Молодые люди после окончания школы имеют привычку переезжать в другие районы, словно наш район – это бесперспективная деревня, из которой нужно вырваться, чтобы началась настоящая жизнь. На наших улицах мало играющих детей, они свыклись со старыми проржавевшими каруселями, которые поменяют на новые, когда эти дети уже вырастут. Они рисуют на дорожках, бегают по траве и играют с перьями птиц, которых у нас очень много. Рядом с нами нет гипермаркетов, а все чаще – маленькие магазины, большинство из которых все еще живут прошлым и находятся на грани того, чтобы стать теми самыми «Рублевскими». Иногда кажется, что престарелые кассирши с 91-го года не смотрели новости и не выходили на улицу, для них меняется лишь вид денежных купюр. Они знают всех алкоголиков в округе по именам, смотрят на тебя с ненавистью и явно не доверяют электронным приборам, считывающим штрих-код, ведь для них привычнее вбивать цену вручную.
Мы крепко держимся за свой ландшафт, и когда поступило предложение от властей вырубить наш дикий парк, чтобы построить там торгово-развлекательный центр с огромной парковкой, люди упирались, как могли, снова и снова собирая подписи в знак своего протеста. И парк оставили. Не оставили вокзал, хотя упирались не только мы, но и весь город, но деньги решают больше, чем голоса людей. Поэтому мы боимся крупных денег, ведь они могут изменить нашу жизнь коренным образом, они способны стереть нас с лица Земли. У нас самые темные ночи в городе. А, возможно, и самые тихие. Темные, потому что после полуночи фонари не горят, и на улице царит кромешная тьма, словно в деревне. И если вы приедете из другого района, то обязательно будете спотыкаться о толстые корни деревьев, которые всюду торчат из земли, а возможно, даже потеряетесь. Однако не ожидайте встретить ночью компанию со смутной репутацией. Вы будете совершенно одни среди деревьев, темноты и котов. Когда наступает лето, то в нашем доме на первом этаже всегда с балкона одной из квартир играет народная или советская музыка, но никто никогда не жалуется, будто так и должно быть. У нас вообще редко кто жалуется, мы не знаем в лицо своего участкового и даже не знаем, есть ли он вовсе.
Мы привыкли к плохой жизни, когда приходится делать выбор между стиральной машиной или умывальником, потому что в ванной может поместиться только одно. Наши дома не переносят дорогих ремонтов. Когда наш сосед решил сделать теплые полы и стал разбирать доски, чтобы сделать стяжку, пол обвалился, и он встретил удивленный взгляд женщины, живущей снизу. Капитальные ремонты наших домов отодвигаются каждый год вперед, кормя нас ложной надеждой. В наш район давно потеряли веру, мы живем в ожидании гильотины, которая разрушит привычный лад. И тогда мы переселимся на окраину в новый бело-голубо-оранжевый или любой другой муравейник, где в подъезде будет пахнуть известью, ночью в окно будет светить фонарь красочной подсветки, в доме не будет друзей, а на улице – деревьев, через дорогу расположится большой магазин с автоматически раскрывающимися дверями. Нам скажут, что это очень благоустроенный район. Вот тогда заживем.
Фото: Дарья Лобанова