Сашка с Антоном шли особо не торопясь, зная, что спешить им некуда. Магазин недавно открылся, чего гнать лошадей? Правда, возле входа уже кучковались вялые с перепоя алкаши, ища голодными глазами подходящий объект, чтобы стрельнуть мелочь. Но в пределах видимости никого не наблюдалось, и пропойцы совсем приуныли. Даже солнце светило им не так ярко, как остальным.
– Ты вот думаешь, что все это просто так, значит? Как дрова колоть? – наседал между тем Сашка на Антона. – Я тебе говорю, они следят. Вчера с работы иду, смотрю – возле тротуара медленно так, лениво едет «Волга». Черная! Я домой сворачиваю – она за мной. Я в подъезд захожу, смотрю из окна – она остановилась. Так я вчера даже за хлебом не ходил – мало ли что.
– А кто внутри сидит, видел? – спросил Антон. Он не особо верил Сашкиным бредням, но решил поддержать разговор из вежливости.
– Откуда?! Стекла тонированные… Это все из-за рукописи моей, я тебе точно говорю, – заявил Сашка, поправляя под рубашкой какой-то предмет. – Я же там писал, что внутри резиденции президента – дыра в параллельный мир, где существует цивилизация неорганических существ. Только не так, как у Кастанеды: неорганических – значит, бесплотных. Там разумные организмы на основе кремния, такие кристаллы. Ты не смейся, – проговорил он, видя, как Антон ухмыльнулся. – Я эту теорию долго разрабатывал. Эти кристаллы владеют телекинезом, телепатией – в общем, полный набор. Откуда, по-твоему, там во внутреннем дворике взялся сад камней? Я сам не видел, мне один знакомый рассказал, из ЖЭКа. Они там газоны стригут. Эти кристаллы установили в саду, и президент с ними телепатически общается. Но ты погоди, это цветочки. На самом деле большинству членов парламента уже давно пересадили такие кристаллы вместо мозга. Вскрывают черепную коробку, мозги – хоп! – наружу, а на их место разумный минерал. Они и не люди уже давно. А мозги на стол президенту в жареном виде, с лучком и морковкой, как положено. Он их ест и умнеет, поэтому все у нас будет хорошо.
– Кто пересаживает-то хоть? – поинтересовался Антон, слегка ошалевший от такой информации.
– Внук доктора Менгеле, Пауль Менгеле. У него четыре биомеханические руки, живет он в подвалах резиденции, откуда его не выпускают. Периодически для опытов ему поставляют особо отличившихся демократов – он их препарирует, а что остается, съедает. Но это не главное, ты послушай! Эти кристаллы уже захватили власть в стране, понимаешь? И скоро вживление минералов вместо мозга будет поставлено на поток. У Менгеле есть ученики, целый орден. Они всех переделают! – воинственно крикнул Сашка, поднимая правую руку в салюте.
– Не пойму, ты по этому поводу радуешься или переживаешь? – полюбопытствовал Антон.
– Я в ужасе! – все так же воинственно ответил Сашка. – Но это священный ужас, он очищает.
– Кристаллы – это мелко, – заявил Антон. – Ты вот послушай, что мне сосед рассказывал. Он предсказатель, вещие сны видит, на картах гадает. Так вот, он мне говорил, что оборотни в погонах – это совсем не метафора. Что в милиции действительно все поголовно оборотни, и поступивших на работу проводят через обряд инициации. Их кусают, и они превращаются в вервольфов. А по ночам патрули забирают с улиц проституток, гастарбайтеров, карманников и прочую шушеру, отвозят за город и там устраивают на них охоту. Живым не уходит никто, поэтому криминогенная обстановка у нас такая спокойная – всех уголовников давно сожрали.
– Да, жить страшно… – покивал головой Сашка. – Только я про ментов-вервольфов уже слышал. С ними насмерть бьется клан Людоедов – старая злобная контра, пережившая чистки тридцатых годов. Они переливают себе специально облученную кровь от воспитанников детских домов, поэтому живут так долго. Может, они даже вообще бессмертны. Эти Людоеды в пищу употребляют только человеческое мясо, их обычной пулей не возьмешь, как и оборотней. И самое главное – их много, очень много! Распознать таких, как они, можно только по свечению глаз – это облученная кровь светится. Поэтому Людоеды всегда и везде носят черные зеркальные очки, не снимая. Видел, сколько летом народа в черных очках ходит? Это все Людоеды или их неофиты.
– А про чуму из интернета слышал? – разошелся Антон. – Она давно уже все коммуникации захватила, даже телефонные линии. Я поэтому свой телефон с балкона скинул и к компьютерам не подхожу. Начинается-то она незаметно, – он плавно покрутил рукой в воздухе, – виски чуть болят, давление немного поднимается, глаза начинают слезиться. А потом, – он сделал страшные глаза, – в тебе начинают расти споры чумного гриба! Он постепенно прорастает через все органы, добирается до костного мозга, потом до головного – и привет! Ты уже зомби. А все из-за того, что переносится эта чума наночастицами через инфосети. Она хочет захватить сознание всей планеты, когнитивную сферу Земли, поэтому копирует себя и распыляется с самолетов, пилоты которых зомбированы. Она нам всем мозги сожрет, – грустно закончил Антон.
– А потом? – спросил Сашка. – Что будет, когда мозги сожрет?
– Хаос, – мечтательно произнес Антон. – Люди снова станут дикими и свободными, и начнется основное веселье. Кто сильнее – тот и прав. Поднимутся люциферовские мятежи, кровищи будет – во! – он чиркнул себя ладонью по горлу. – Круто, в общем.
– Это если инсектоиды позволят, – рассудительно заметил Сашка, вновь поправляя неизвестный предмет под рубашкой. – Они тоже повсюду, как зомби и Людоеды. Внешне они как короеды, только трехметрового роста, но научились втискивать себя в специальные силиконовые костюмы в форме человеческого тела. Их можно распознать, только если забить себе гвоздь в определенную точку на макушке. Тогда можно отличить этих тварей от людей. Мой знакомый перфоратором себе шуруп в череп завинтил и жену топором расчленил – она оказалась инсектоидом, представляешь?! Восемнадцать лет жили вместе, детей родили, а он не знал!
– Он жив хоть? – поинтересовался Антон.
– От кровоизлияния в мозг скончался. Сразу после того, как жену почикал, даже до детей добраться не успел.
– Я бы такую тоже порубил, – согласился Антон. – И мелких тоже, они ж детеныши!
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – развел руками Сашка. – Такой вот нечетный воин.
Солнце припекало, день разворачивал свои радужные крылья над головами товарищей. Им было тепло и спокойно – так спокойно, когда понимаешь, что все дела сделаны, все идет по плану и ты свободен от любых обязательств. В их взглядах не было грусти, в сердцах печали. По-своему они даже были красивы той неброской человеческой красотой, какая есть в идущих со смены рабочих или великовозрастных бездельниках, караулящих летними вечерами гуляющих по парковым аллеям девушек. И они были обречены, как и все в этой стране.
– Как ты считаешь, Карфаген имел право на жизнь? – задумчиво спросил Сашка Антона. – Я думаю, рано его разрушили…
– Может быть, может быть, — покивал головой Антон.
Наконец они дошли до магазина. Внутри было тихо и прохладно, неслышно работал кондиционер. За прилавком расположилась грузная продавщица, подозрительно глянувшая на вошедших.
– Добрый день, – поприветствовал ее Антон.
– Чего надо? – недобро сощурилась продавщица.
– Кто это? – поинтересовался Сашка.
– Галлюцинация, – с видом знатока ответил Антон.
– Ах, ну раз галлюцинация… – произнес Сашка, вытаскивая из-под рубашки кухонный топорик. – Тогда и церемониться с ней не надо.
Он размахнулся и метнул топорик в продавщицу. Лезвие вонзилось в голову, рассекая кость. На прилавок брызнула кровь, продавщица зашаталась и медленно осела на пол. Сашка одним прыжком оказался возле нее, вырвал топор из головы и принялся рубить женщине лицо. Полетели мясные ошметки.
– Глюк, глюк! – приговаривал Сашка, махая топором. Он был весь в крови, глаза его светились весельем. Похохатывая, он схватил то, что осталось от головы, за волосы, и несколькими точными ударами перерубил шею. Радостно улыбаясь, Сашка поднял вверх свой трофей.
– Ну ты прямо Гойко Митич! – оценил его жест Антон. – Тот тоже с томагавками умело обращался.
– Я-то покруче буду, – хмыкнул Сашка, потрясая отрубленной головой. Из горла торчал позвоночный столб и обрывок трахеи. Вся одежда Сашки была забрызгана лохмотьями чужой плоти.
– Возьми водки, – сказал Сашка. – Голову на закуску пустим, сварим в кастрюле. Мне глаза особенно нравится высасывать.
– А мне мозги больше по душе, – заявил Сашка. – Они такие солененькие, прямо во рту тают.
Взяв пакет, он сложил туда несколько бутылок водки, плавленые сырки, пиво и голову продавщицы.
– Хлеб у меня есть, – сказал он. – Голодными теперь не останемся.
Они вышли из магазина и тут же увидели двух приближающихся к ним милиционеров. Сашка, напоминавший только что вернувшегося с бойни мясника, сжал в руке топорик.
– Держи, передал он пакет Антону, – я сам с ними разберусь, а ты уходи дворами.
– Стоять на месте! – рявкнул один из милиционеров. – Оружие на землю!
– Ага, щас, – пробормотал Сашка, – не пошли бы вы? – мягко обратился он к стражам порядка.
– Оружие на землю, я сказал! – повторил приказ сержант, выхватывая из кобуры «Макаров».
– А ты подойди и возьми! – крикнул Сашка и бросился на милиционера, занося топорик.
Сержант успел выстрелить четыре раза, прежде чем топор ударил его в основание шеи. На груди и животе Сашки появились кровавые гейзеры, и он рухнул наземь под ноги патрульным, загребая руками воздух. Стрелявший милиционер тоже опустился наземь, зажимая рану на шее. Антон между тем схватил пакет и кинулся со всех ног в проходные дворы, скрываясь от преследователей.
Второй мент дважды выстрелил ему вслед, но промазал. Он повернулся к раненому товарищу.
– Витек, ты как? – спросил он дрожащим голосом, набирая номер «Скорой». – Держись, братан, счас помощь приедет.
Сашка уже перестал дергаться и теперь лежал уродливым куском мяса в луже крови, как распластанный эмбрион. Его мертвые остекленевшие глаза продолжали смеяться.
Антон вбежал в свой подъезд, трясущимися руками отомкнул квартиру, влетел внутрь и тут же заперся на все обороты. Успокоился только после того, как одним махом опорожнил стакан водки, запил ее пивом из запотевшей бутылки и закусил плавленым сырком. Отрубленную голову он водрузил на телевизор, уселся в кресло и с довольным видом уставился на нее.
– Пускай тут пока постоит, – удовлетворенно произнес он. – Освежит интерьер.
– Сука, – с шипением выдохнула голова. Антон дернулся, склонил голову набок: уж не померещилось ли?
– Суки вы и твари, – между тем продолжила голова. – Мы с мужем как раз на следующей неделе в Турцию на отдых собрались ехать, а вы мне голову отрубили. Как я теперь поеду, без головы?
– Извини, – развел руками быстро оправившийся Антон. – Так вышло.
– Что мне твои извинения, сволочь, – прогнусавила голова. – Будь моя воля – удавила бы собственными руками.
– Водки хочешь? – предложил Антон, наливая себе еще стакан. – Или лучше пивка?
– Нет, ты точно дебил, — окончательно разозлилась голова. – Как я, по-твоему, пить буду?!
– Да уж, не учел, – согласился Антон. – Тогда просто так постой, составь компанию.
– Пусть твой дружок-псих с топором тебе компанию составит, – обидчиво ответила голова.
– Застрелили дружка, – с тоской протянул Антон. – Тебя хоть как зовут-то?
– Надя, – помявшись, ответила ошметками губ голова.
– А меня Антон, – сказал мужчина, поднимая очередной стакан. – Будем знакомы.
– Чтоб ты сдох, – бросила ему голова. Антон, глотая водку, не обратил на эти слова внимания.
Внезапно раздался звонок в дверь. Антон дернулся, настораживаясь.
– Ну наконец-то, – пробубнела голова, – открой, это за мной пришли.
Подойдя к двери, Антон выглянул в глазок. На площадке стояло, пошатываясь, обезглавленное тело грузной продавщицы, бессмысленно водившее руками по воздуху.
– Сейчас… – забормотал Антон. – Сейчас, сейчас…
Он бросился в комнату, снял с телевизора голову, бережно пронес ее в прихожую и открыл двери. Тело двинулось на него, протягивая руки вперед, и мужчина вложил в них отрубленную голову.
– Считай, что легко отделался, – сказала голова. Тело развернулось и затопало вниз по лестнице. – Ничего, еще увидимся, – уже со ступенек проговорила она.
Антон захлопнул дверь и опустился на пол.
– Все, пора менять жизненные ориентиры, – пробормотал он. – И товарищей.
За окном светило солнце, лето смеялось в лицо городу. И всем, даже мертвым, было хорошо.
Фотография обложки: Перекати-тело
