Поп-панк пролетает над родиной. Интервью с группой «Flying Over The Homeland».

Расскажите о том, как образовалась и развивалась группа «Flying Over The Homeland»

Максим: Началось все в 2010 году после моего ухода из группы «Не прислоняться the band».  Я пришел к ребятам, которые были на четыре-шесть лет младше меня. Захотелось сделать новый поп-панк проект. Чем больше мы играли, тем больше мне хотелось от ребят самоотдачи, но ее не было. В результате люди стали отсеиваться, и мы остались без вокалиста. Я тогда работал в компьютерном клубе. Ко мне подошел чувак и сказал, что у него есть знакомый человек, которого мы и позвали на репетицию. Олег пришел, послушал нас и сказал: «Берусь». Чаще всего у нас менялись басисты, а в группе был такой легендарный бас, который переходил из рук в руки, но оставался у нас. Чуть позже нас свели с Никитой. Мы посмотрели: вроде, нормальный парень, на стиле, в теме. Послушали, как он играет. Поняли, что этот чел – то, что нам нужно. Так он пришел в группу. Потом мы все вместе откатали тур в Украине.

Олег: Первый «пустозальный». Но все равно было весело.

— Хотим кокаина и женщин.
— Нет, мы против наркотиков. Но не против женщин.

Максим: Дима басист пришел к нам недавно. До нас он играл что-то страшное, тяжелое, депрессивное, но очень техничное. А новое название мы придумали в мае 2014 года перед концертом в Минске с Максом Коржом. Мы собрались в нашем легендарном месте «Библос». Это такая столовка, но там приятно находиться просто потому, что в этом месте произошло много жизненных ситуаций, текстов много сочинилось. Мы собрались там с целью придумать название. Сидели часа три, ломали голову, придумывали всякие тупорылые непонятные вещи. Нас поджимали сроки, потому что уже через несколько дней мы должны были выступать. И хотелось уже как-нибудь представить группу. Сразу название «Flying Over The Homeland» нам не понравилось. Но мы решили, что если в течение часа не придумаем ничего лучше, то оставим его. Нам очень понравился смысл: «Пролетая над родиной». Когда я рассказал об этом Коржу, он долго смеялся. Я сказал: «Мы просто очень хотим уебать отсюда». Не скажу, что для нас это такое ярое стремление, но очень хочется провести жизнь в турах, в разъездах, радовать народ, видеть поддержку публики.

Андрей: Хотим кокаина и женщин.

Максим: Нет, мы против наркотиков. Но не против женщин.

Максим, ударник

Значит вы не видите для себя перспектив в нашей стране?

Максим: В границах нашей страны есть проблемы. Нет продюсеров и лейблов, которые бы взялись за нас и довели проект до ума, как это и происходит в Европе, Америке, Австралии.

Олег: Беларусь в принципе с трудом воспринимает тяжелую музыку. Хорошо обосновался только пост-хардкор. Все долго привыкали к нему. Но как только появилась такая группа как «Aspirin Rose», стали возникать вспышки. И все же наша поп-панк сцена очень маленькая.

Максим: Она умерла после 2010 года. У нас нету такого понятия у людей, как Support Local Scene, но зато есть агентства, которые привозят зарубежные группы. И люди привыкли ходить на них. Белорусские банды можно было увидеть лишь на их разогревах и на локальных гигах, на которые приходят не более 50 человек.

Есть ли со стороны белорусов пренебрежение своими группами в пользу иностранных бэндов, которые играют в том же стиле, что и вы?

Максим: Везде такое есть. Нам помогает то, что мы поем на английском языке. Но к качеству последнего альбома «The Roads» есть еще придирки. И слушатели делятся на два лагеря: одни поддерживают, вторые пишут: «Что это за херня?». 50 на 50. Есть люди, которые оценивают все адекватно, а есть такие, которым если что-то не нравится, то это надо засрать. И не важно, кто и что подумает. Лично я придерживаюсь точки зрения, что если мне что-то не понравилось, то я прохожу мимо, а не пытаюсь высказать мнение, потому что это глупо. Вкусы-то у всех разные. Но мы не против здоровой адекватной критики. Конечно же, это только плюс, если нам указывают на наши косяки и все без злого умысла,  даже приятнее это все читать, слушать, делать выводы.

Никита, соло-гитарист

Чем вы занимаетесь помимо группы? Где-то работаете?

Максим: Я работаю в компании развлечений. Ник учится, Андрей бросил учебу, потому что ему грозило распределение за пределы города. А это уже означало бы плохой контакт с группой. Поэтому Андрей выбрал банду.

Олег: Максим у нас старик. Закончил университет в 2012 году. А я учусь в Академии искусств на звукорежиссера, заканчиваю в этом году.

Что у вас в приоритете? Возможно ли зарабатывать на жизнь концертами, турами?

Олег: Это все как раз в планах. И приоритетом остается группа.

Максим: Нет, я бы сказал, что нельзя. Пока коллектив не взял лейбл, музыканты обязаны работать, как это делали многие группы мирового масштаба. Поэтому пока что музыка – это убытки. Но нужно понимать, что мы вкладываем в будущее.

Андрей, гитара

Расскажите, как произошло знакомство с Коржом.

Олег: Моя коллега по работе предложила мне зайти на страницу Макса Коржа и прочитать статус. Оказалось, что он ищет группу для тусовки на коттедже. Тогда мы были слабо знакомы с его творчеством. Не презирали его, потому что человек много пишет и работает. Он указал, что нужно играть песни Blink-182, Sum-41, пост-хардкор. Как раз то, что мы можем. Согласие Макса далось тяжело. Я настаивал на том, чтобы он сказал точно, играем мы или нет. В качестве второй попытки мы записали всю репетицию на телефон и слили видео ему. И вот я работаю, запара была. И тут приходит смс «Ты поднимешь телефон или нет?». Я сразу не понял, кто это. Оказалось, Максим. Сказал, что берет нас.

Максим: И тут Олег звонит мне и говорит: «Тут есть предложение сыграть на афтер-пати концертную программу. У Макса Коржа». И тут я охуел. Говорю: «Что?! У Коржа? Конечно, да!»

Олег: У нас был один день, чтобы подготовить песни. Мы за вечер сделали сет-лист, учили свои партии. У нас не было репетиции, мы все играли впервые на саундчеке.

Максим: Вечеринка была крутая. Пришли люди, которых непривычно видеть на таких мероприятиях: в костюмах, при галстуках. Некоторые были в майках, как мы. Но все одинаково отрывались. Мы не рассматривали это выступление, как возможность засветиться. Нам было просто приятно поработать с человеком, который широко известен в Беларуси, Украине, России, добился высот. Мы не думали, что придем туда и найдем продюсера. Мы же даже фотографии не могли выложить. Вечеринка-то закрытая. Это был шанс оторваться в хорошей компании.

Олег: И это было очень интересно. Кидало даже в мандраж. Не знали, что там будет, как. Приехали, а там стоит звукорежиссер с айпадом, мол, давайте, пацаны, буду вас отстраивать.

Максим: Это был первый раз, когда нас так досконально отстраивали.

Олег: Потом мы не писали ему, не звонили. И моя знакомая спрашивает: «Вам Макс не звонил?». Говорю, что нет. «Ну, тогда ждите новостей».

Максим: Он позвонил. И в результате мы договорились о фан-концерте в клубе Doodah King. Мы должны были сыграть его песни в нашей поп-панк обработке. Нам удалось порепетировать с Максом и очень понравилось, как он работает с людьми. Его предельно легко понять. И когда он что-то просит, ты догоняешь моментально. Сразу после этого вечера речи о большом выступлении не шло. А за две недели до концерта Макс звонит: «Ребята, поехали». Когда мы впервые прибыли на футбольный манеж, вышли со своими инструментами на сцену, то немного ужаснулись и обрадовались. Было здорово сесть за ударку и увидеть много-много голов, рук, слышать галдеж перед выступлением. И вот первое выступление на большой площадке. Я иду спросить у Макса, когда мы выходим на сцену, подхожу и говорю: «Ну что, когда мы уже?». А он мне: «Проходи». Я офигел: что, уже? Где Олег? А Олег стоял внизу и разговаривал с подругой. Все ребята есть, а Олега нет. Вижу, что он поднимается на сцену, и меня отпустило.

Страшнее отвечать на экзамене, чем давать концерт.

Сильно волновались?

Максим: Нет. Макс всегда говорит, что когда человек чувствует ответственность, то он начинает париться. У меня вот все наоборот. Я просто стараюсь играть хорошо, слушать метроном. И нету такого, что руки трясутся на сложных сбивках. Ты просто понимаешь, что ты уже здесь, и тебе нужно не подвести человека.

Никита: Страшнее отвечать на экзамене, чем давать концерт.

Олег: Интересно было и то, что Макс на протяжении «Вырванного мая» обращал внимание на наши ошибки, говорил, как исправить, где уделить внимание темпу. А сейчас, на «Большом флете», он сказал: «Все, пацаны, я вам доверяю». Хотя он сам волновался. Ведь мы группа зеленая, на нашем месте могли быть другие парни, круче и опытнее нас.

Была ли работа с Максом жизнью в кайф?

Максим: Он очень простой человек. Мы приезжали к нему на студию, чтобы послушать, в чем-то помочь. Иногда мы засиживались до двух-трех ночи, и мне эта усталость даже нравилась.

Олег: Приятно было работать с профессионалами, на хорошем аппарате. Потому что мы этого и хотим. Мы сидели, работали над треками и думали, что вот когда-нибудь тоже так будем сидеть по ночам и париться над своими песнями.

Чем обусловлено стремление Макса окружить себя рок-музыкой? Ведь свои песни он исполняет в другом стиле.

Максим: Он очень разносторонний человек. В процессе нашего общения мы поняли это. Человеку нравится его музыка. Он воплощает свои идеи. А рок это все разбавляет. Тем более, что он любит такую музыку.

Олег: Возможно, он продвигает в свои концерты рок-музыку, потому что надоедает постоянно махать рукой, как это делают реперы. В нашем понимании, концерты должны быть живыми. Чтобы без крови не обошлось.

Андрей: А может, он просто хотел привнести в концерты безбашеность. А кто может принести отрыв? Это могут сделать только рок-музыканты.

Как фанаты реагируют на ваше появление?

Максим: Очень положительно. Не скажу про всех, но большинству нравится. Всем нравится Circle Pit, который замутил Макс. Придумал не Wall of death, a Wall of daddy. То есть, не стена смерти, а стена папочки. Все это было интересно, но страшно. Народ не контролирует себя, там такое мясо, что ты думаешь: «Вот бы не сдохнуть».

Я падал со сцены. За гитару тогда было страшнее, чем за себя.

Были у вас травмы?

Олег: Да, были. На сцене не было ковролина, а был просто пластик. И все залито водой. А мы в кедах. Ты бежишь и понимаешь, что уже лежишь носом в пол. А потом кто-нибудь тебя узнает и говорит: «О, это ты тот парень, который упал?».

Андрей: Я падал со сцены. Олег меня вытаскивал. Я медленно стал падать на мониторы и летел бы дальше на какую-то трубу. За гитару тогда было страшнее, чем за себя.

Максим: У меня бывало такое, что я заиграюсь и ударю себя палкой в глаз, например, или по пальцу. Но это все не совсем травмы. На последнем нашем концерте Дима пострадал. На первой песне прыгнул и зарядил себе грифом баса в глаз. Рассек бровь. Он встал на колено, как рыцарь и доиграл песню. Мы его потом залатали, как в боксе.

Олег: Да, я сам стоял и вытирал ему всю эту кровь с лица.

Максим: А до нас выступали ребята, играли брутальную музыку. И мы потом пошутили, что кровь должна была быть у двух предыдущих групп, а не у нас.

Вас узнают на улице?

(Все вместе): Больше нет, чем да.

Максим: Иногда бывает, что смотрят так многозначительно, улыбаются.

Олег: В Питере девочка в метро узнала и стала кричать об этом.

Андрей: Меня если и узнают, то думают, что я Шеннон Лето.

Повлияло ли сотрудничество с Максом на вас?

Максим: Оно повлияло на подход к делу.

Олег: Для нас это сотрудничество – это одна из отправных точек. Макс заложил корни, и они повсюду. Это и сцена, и запись, и репетиции, и общение.

Максим: А стиль наш поменялся, потому что нас не совсем устраивали треки «Get her to the next level». Мы хотели играть что-то более интересное. И стали работать с ди-джеем Крикетом. Он сделал для нас электронные подложки. А нам как раз этого не хватало. Но следующий сингл, который выйдет, будет более тяжелым и уже без всякой элекронщины.

Будете ли вы экспериментировать с языками и характером песен?

Максим: От английского мы не отойдем. У меня образовалось определенное видение того, что мне нравится. Музыканты, которые играют со мной, это поддержали и приносят огромный вклад в сочинение.

Андрей: Но грустные песни будут. И будут грустные тексты. Атмосферные.

У нас не one man band. У нас работают все над материалом.

Как в группе происходит творческий процесс?

Андрей: Вся основа лежит на Максиме. Он дает костяк треку.

Максим: Но так происходит не всегда. Новому треку «Eternity» Никита задал костяк. Мы с Андреем стали его развивать.

Андрей: В общем, у нас не one man band. У нас работают все над материалом.

Максим: Тексты придумываются мной и Андреем. Когда мы писали последние тексты, это выглядело так: «Андрей, какие у тебя мысли? Говори». Андрей сразу: «А чо я?». Мы сидели и думали, что нас больше всего беспокоит.

Андрей: В результате я записывал свои мысли, а Максим переводил их на понятный язык. Чтобы человек мог прочитать и понять, о чем это.

Какая основная тематика ваших текстов?

Максим: По-разному. В последнем альбоме любовь-морковь, дороги. Сейчас все глубже. Мы обеспокоены сейчас временем и его социальным восприятием.

Андрей: Темы стали более социальными. Раньше было что-то личностное, сейчас что-то более общее, глубокое. А Олег подхватывает настроение песен, что приходит и с музыкой. И проблем нету в том, чтобы передать нужную эмоцию.

Какая у вас любимая песня из тех, что вы играете?

Максим: «San Diego», потому что она про отца. Она выглядит личной, но у многих есть проблемы с отцами. Да и мне нравится, что мы там все вместе поем.

Андрей: Мне больше всего нравится играть «Until You Die». Она самая веселая и драйвовая. Под нее прет. Даже если нет настроения играть на репетициях.

А на какую песню реагирует публика активнее всего?

(Все вместе): Until You Die.

Андрей: Ее плюс в том, что она понятная. Ее структура очень логична. Есть подходы к тяжелым моментам. Люди ее сразу подхватывают. Все остальные песни надо слушать несколько раз, чтобы понимать.

Flying Over The Homeland – Until You Die

Какие воспоминания остались после тура в Украину?

Олег: Надевается гитара, задается какой-нибудь калифорнийский пляжный ритм, сзади подыгрывается партия соло. И вот так мы ходили по городам. Парочки идут навстречу, улыбаются.

Максим: Больше всего понравилась ночь, когда мы собрались все на песке. Было очень спокойное море. И красивое-красивое небо с луной. Мы сидели и душевно играли свои песни.

Понравилось в Украине?

Максим: Это было незабываемо. Отличная страна. Ты десять дней в одном автобусе со своими ребятами. Бус превращается в дом, где ты знаешь место каждой вещи ну и так далее. И это здорово.

Что вы можете сказать в качестве рекламы своей группы? Что вас отличает от остальных бэндов?

Максим: Андрей у нас выглядит как Иисус.

Андрей: А вот это может привлечь довольно широкую публику. Мы живые, настоящие. Меньше показухи. Сейчас многим этого не хватает. Возможно, поэтому люди нас и слушают.