14.07.2013 г.
2:10 ночи, кто-то объявил подъем. Но никто практически не спал, все лишь думали, волновались и ворочались. С утра пришлось собираться с налобными фонарями, потому что генератор по каким-то необъяснимым причинам был так и не заведен. Каждый волнительно собирался, но никто не говорил о своих переживаниях ни единого слова. Тихо было, конечно, в основном при сборах, но в воздухе все равно висело напряжение. Никто не шутил и не прикалывался, потому что все помнили, каково было подниматься на скалы Пастухова, и все понимали, что этот подъем был длиной даже не в треть всего пути, который нам предстоит сегодня.
Было темно и холодно, никто не предполагал, сколько нужно брать с собой еды и воды, и ради перестраховки брали по дополнительной фляге. Ведь на высоте важен буквально каждый грамм и каждая деталь. В какой-то момент я даже капюшон отстегнул, чтобы не тащить лишнее с собой. Я взял с собой термос с чаем и флягу воды, в которой на этот раз растворил две витаминки вместо одной. Миша, хоть был очень уважаемым нами человеком, и всегда при случае приходил на помощь, но собирался и волновался вместе с нами. Потому что если ты не тянешь – иди вниз и считай, что ты не покорил гору на этот раз.
Я знал, что у ребят было примерно по 2-3 кг веса. У меня же один фотоаппарат весил 2 кг. Это плюс к тому, что термос и фляга тоже весили по килограмму. Плюс разные перчатки, обвязки и прочие детали, итого у меня набралось порядка 5-6 кг вместе с рюкзаком. Я был уверен, что этот вес и эти 2 килограмма фотоаппарата не дадут мне легко подняться. Но у меня не было выбора, я должен был донести фотоаппарат до самой вершины.
После сборов мы сели на кухне пить чай прямо с налобными фонарями. Сырость кругом, все невыспавшиеся, все волнуются… Я очень переживал за свою обувь, которая натерла мне ноги с внутренней стороны стопы, и понимал, что за такой долгий путь мои ноги могут превратиться в полный фарш, но говорить об этом точно не стоит никому, потому что у каждого свои заботы. Ко всему прочему болела голова, был заложен нос. Я понимал, что болен и что, по всей видимости, у меня температура. Но обратиться сейчас к доктору – это поставить под сомнение весь собственный поход, как, в принципе, и поход Сергея с Пашей. Мне кажется, что если бы нас было трое больных, меры были бы куда кардинальнее. Еще у меня онемела верхняя губа, что означало неминуемый герпес, неизвестно в какой момент способный вскочить прямо у всех на виду, но это уже и не важно.
Андрей Сергеевич еще раз напомнил, что если Сергей Вечер не сможет идти, то я буду обязан его сопровождать, абсолютно забыв о вершине. И что я должен буду просто беспрекословно подчиниться приказу, как и Сергей Белобровик в сопровождении Паши Петкевича. Мы все понимали уровень ответственности, но все равно не думали отступать.
На кухне мы присели на дорожку, надели налобные фонари и двинулись к выходу. Я всегда себя настраиваю перед стартом и стараюсь думать о том, что конец будет только тогда, когда он должен быть. Миша как-то раз сказал Виктору, что если до седловины к 14:00 он не выйдет, то пусть разворачивается и идет домой. Я при этом понимал, что мы дойдем гораздо быстрее, но все равно настраивал себя на худший расклад.
Итак, 10 часов ходьбы, по 5% пути на каждые полчаса. Таким образом я настраивал себя на то, что нам еще оооой как долго идти до заветной цели. И пока я думал об этом, мы уже вышли. Кругом холод, у меня на голове лишь баф, легко продуваемый ветром, но переодеть его не было возможности, потому что каждые потерянные 10 секунд отделяли тебя от основного состава минимум на 8-10 шагов. При этом никто не будет тебя ждать, а догонять настолько сложно, что вам лучше и не объяснять. Все лучше делать в перерывы, которых всего у нас будет 4 до самых Пастуховых скал.
Я включил плеер и старался думать о своем, отгоняя мысли о том, сколько еще идти, и о том, как же я устал. Мой фонарь ярко освещал пятки Паши Петкевича, идущего впереди. Я думал лишь о том, что моя нога должна стать в его след в снегу. Дышалось тяжело, шаги были на величину стопы, не больше. Я смотрел только прямо, ни вправо, ни влево. Только пару раз глянул вперед, осветив путь фонарем, и увидел, в какую крутую гору мы поднимаемся, но сообразил, что меня это только сбивает с пути. Есть только пятки товарища передо мной и мои шаги. И больше ничего… Музыка… Провод, покрытый инеем и мои мысли. В голове тем временем было столько мыслей, что перечислять трудно. Но особенно ярко вспомнилась армия, после которой прошло уже больше 6 лет. Но в памяти всплыли зимние пробежки в 6 утра, когда темно, холодно и зябко, как и сейчас.
На 45-й минуте пути я понял, что мое тело уже размялось и что идти уже достаточно просто. Открылось, так сказать, второе дыхание. Но приходилось всегда думать о том, как поставить ногу, чтобы меньше натирало. И в итоге никто не заметил, как мы уже подошли к Пастуховым скалам. Все просто удивились тому, насколько быстро это произошло, а я все бросал косой взгляд на светлевшее облако справа. Очень многие альпинисты выезжали из лагеря на снегоходах до косой, а это выше Пастуховых скал на метров 300. Этим они сильно облегчали себе восхождение. Но мы же решили, что если и поднимаемся, то делаем это от «А» до «Я», без помощи техники.
Подходя к Пастуховым скалам, мы уже видели вдали кучу налобных фонарей, выигравших на снегоходах около двух часов времени, при этом совершенно не уставая. На скалах стоял сломанный ретрак, где спали люди. И никто не хотел тревожить их сон. Миша нам сказал, чтобы мы все поддели флисы или другую дополнительную одежду, потому что теплее не будет. Дул при этом сильный ветер, мороз обдавал холодом щеки… Когда я снял куртку, по мокрому термобелью словно иголками зашило ледяным ветром. Пришлось максимально быстро переодеться и надеть другие перчатки. Вот только за то время, пока я переодевался, у меня настолько сильно одубели руки, что я понял, что их совершенно не чувствую.
У меня в руках были кемпинговые палки, которые разгружают ноги и сильно помогают, я даже не смог бы без них подняться. Сам держу их и понимаю, что вообще не чувствую пальцев. А от скал Пастуховых начался такой крутой подъем, каких еще не было ни разу на протяжении всей трассы. Я прошел буквально 20 метров… и упал на колени, вытащив руки из перчаток. Сжал руки в кулаки, и стал разогревать ртом. Все замерли, подумали, что меня пора отправлять домой, но я кое-как разогрел руки и просунул их в настывшие перчатки. Через 30 метров я снова не чувствовал пальцев, поэтому постарался внутри перчатки сжать всю руку в кулак. Но тогда неудобно было держать палки, а одними ногами идти практически невозможно. В итоге приходилось пытаться согреть руки во время 10-15 секундных перерывов и продолжать идти дальше.
На крутом склоне дул дикий ветер, разметая снег прямо в лица, а из-за горы вот-вот поднималось солнце. Мне казалось, что я уже отморозил себе пару фаланг, потому что они дико болели и практически не ощущались. Конечно, я никому об этом не сказал и просто шел, разминая руки с надеждой, что солнышко даст немного тепла. Дышать при этом становилось все тяжелее. Сергей, глядя на навигатор, сказал: «Парни, 5000. Осталось примерно 500 метров вверх». И хоть мы медленно шли, дышал я все равно как загнанная лошадь. В воздухе было примерно 50% кислорода от привычной нормы, поэтому вместо одного вдоха приходилось делать два, которые при этом были глубокие, во все легкие.
На работе тела и мозга очень сильно сказывался недостаток кислорода. Пару раз я чуть было не отъехал. Состояние, будто резко засыпаешь. И чтобы сделать 2-3 резких шага вверх, приходилось порядком поработать легкими, чтобы хватило кислорода мышцам. В противном случае в голове были помутнения, как будто если бы ты долго лежал, а потом вдруг резко поднялся. 4-5 широких шага вверх вызывали такую одышку, будто со всей дури только что взбежал на 9-й этаж. Воздух при этом был очень холодный, а носом дышать очень медленно, и поэтому приходилось дышать ртом. К тому времени я понимал, что курс лечения гланд мне уже обеспечен, и даже уже был готов к воспалению легких. Мы дышали, как собаки, а шли при этом, как черепахи. После подъема на крутой склон нам нужно было пройти гору по косе. А дорожка при этом очень узкая, сантиметров 10-30. И ты понимаешь, что если соскользнет кошка на ботинке или если палка не воткнется, то отсюда будет ооочень долго лететь. Тогда-то я вспомнил, что «трупосборник» находится где-то по дороге вниз.
Мы все катастрофически устали. Делали частые передышки и все меньше шагов между ними. Зайдя за гору, мы оказались между двух других гор (в седловине) и, пройдя еще около километра по узкой дороге, пришли к пологой поляне. Там мы бросили вещи, сами упали и начали есть. Гудели ноги, руки, все было тяжелое, каждую конечность словно не оторвать от земли, да и легкие уже устали так сильно и интенсивно дышать. Миша говорит: «Ребят… кидаем рюкзаки, берем только палки и шуруем вооон туда». Круче той горы, куда он показал, не было ничего. Я даже боялся думать, сколько мы будем туда подниматься, учитывая усталость каждого. Ведь лично я еле волочил ноги. Рюкзаки, как ни удивительно, не трогает никто, если ты их оставляешь. Очень приятная порядочность… Все понимают, что потерянный рюкзак может загубить жизнь альпиниста.
Мы шли дальше очень осторожно, шаг за шагом. Двигались по очень крутому склону, который хоть и снежный, но не менее опасный. Пролетев по нему метров 200 вниз на бешеной скорости, можно было точно остаться с переломами. 10 шагов… перерыв… еще 10 шагов, снова перерыв. Нам казалось, что поднимаемся мы вечность. Но при взгляде вниз было понятно, что на месте мы точно не стоим. Я такого чувства никогда не испытывал, словно не можешь отдышаться от бега. И это было очень непривычно – так дышать, особенно когда ты двигаешься при этом достаточно сдержанно.
Выше на склоне уже протянуты веревочные перила, к которым надо пристегиваться при прохождении опасного участка дорожки. На последнем часу пути у нас не осталось уже ни здоровья, ни сил. Лишь мертвые лица без мимики и стеклянные глаза. Даже если бы мне в тот момент задали какой-нибудь вопрос, то я с трудом бы смог на него ответить. Ног я не чувствовал, рук уже тоже… Стоял на ногах, буквально повиснув всем телом на палках, и думал о том, как сделать шаг.. один шаг… маленький, всего 20-30 сантиметров… Ноги не слушались… Каждый шаг был маленькой победой в тот момент… Шаг… отдышался. Еще шаг, снова отдых. К ногам будто привязали гири по 50 кг. Я смотрел на ноги и даже взглядом пытался им помогать. В итоге мы поднялись на гору, где вышли на вытоптанную полянку с дорожкой, ведущей к самой вершине. И тут мы поняли, что на месте, и каждый расплылся в тот момент в улыбке… мы были выше облаков, а по всему горизонту было всего пару гор, которые прорезали облака. Но Эльбрус был выше всех.
Поскольку я был с фотоаппаратом, то решил выбежать вперед, чтобы снять, как парни заходят на вершину, но буквально через 10 шагов, я чуть не потерял сознание, осознав, что погорячился с темпом. Я немного постоял, отдышался, и пошел так быстро, как только мог, вспоминая: 3 недели подготовки, акклиматизационные занятия, рассказы, мысли, и все лишь ради этого момента!
Светило яркое солнце, и всех так переполняли эмоции, что мы просто сумбурно и невнятно выкрикивали слова! Мы кричали имена друг друга, прыгали, хохотали! МЫ СМОГЛИ, МЫ ЗАБРАЛИСЬ НА ЭЛЬБРУС! Я пытался снять это на видео даже, ведь последний час мы шли буквально на одной лишь воле, потому что сил и здоровья уже практически не оставалось. Мы обнимали друг друга, вся наша команда. В тот момент эти люди казались мне самыми родными…текли слезы… Да, мы плакали, все, кто поднялся. Здоровые кони, мужики, все плакали, потому что эмоции было невозможно сдержать! Фотографировались, смотрели кругом… Вам не передать то чувство, когда стоишь на вершине, а вокруг никого… лишь чистое небо над головой и облака ниже нас!
Осталось лишь спуститься… мы шли назад медленно, не спеша. На седловине остановились покушать, собрали вещи и отправились дальше. О том, как сложно было спускаться, я даже писать не буду. Скажу лишь то, что, подходя к лагерю, я был уверен в том, что измотан был больше спуском, чем подъемом.
Сбросив рюкзак и обувь, я буквально упал на кровать. Лежал чуть дыша, понимая, что Эльбрус взят. И только придя в лагерь я понял, что все тело гудело, в ушах стоял звон, а пульс бешено колотился. Я провалился в сон и проснулся от того, что ребята уже собирались идти на кухню пить чай. Хотел было встать, но понял, что не могу шевелить ни руками, ни ногами и даже голову от подушки отрываю с трудом. Было чувство, будто по мне проехала целая армия танков, а последний развернулся на моей голове.
Я медленно встал и пошел на кухню маленькими шажочками. На кухне уже сидели 2 японца, собирающиеся выходить на вершину в эту ночь. Глядя на них, я был уверен, что никто из них не поднимется. Японцы оказались разговорчивыми, и мы на английском пытались разговаривать на тему восхождения и о том, как мы это сделали. В итоге мы обменялись контактами и попрощались.
Ночью все спали как убитые. Никто не ворочался, никому не мешал Мишин храп. Этой ночью всех всё устраивало, потому что все погрузились в полный анабиоз.
Все части «Путешествия на Эльбрус» вы можете найти по ссылке.
Текст и фотографии: Анатолий Гаврилов.
