– С чего начался твой музыкальный путь?
– Я интересовался музыкой с самого детства: в 7 лет играл на флейте; когда мне было 10, перешел на классическую гитару, а приблизительно в 12 лет взял в руки уже электрогитару. В подростковом возрасте заинтересовался игрой на клавишных. Когда у меня появилась первая домашняя студия, я начал творить по-настоящему. С тех самых пор я вовлечён в профессиональную музыку, включая всё от классики до прогрессивного рока.
– Кого ты считаешь своим кумиром?
– В юности я фанател от Туомаса Холопайнена из группы «Nightwish», да и до сих пор считаю, что он – один из самых талантливых композиторов в рок-музыке. Есть еще и другие люди, из творчества которых я черпаю вдохновение. К ним относятся Уэс Борлэнд, Клейтон и Эл Йоргенсен, однако кумирами их назвать я все-таки не могу.
– Почему «Rave The Reqviem» решила работать в таком смелом музыкальном жанре?
– Изначально хотелось сделать проект, в котором основная цель – сплав различных музыкальных стилей, от которых лично я получаю огромное удовольствие. Это, прежде всего, металл и современная электроника с красивым вокалом и запоминающимися припевами. Я знаю широкий спектр самой разнообразной музыки для наслаждения. Моей философией всегда было то, что музыка есть музыка. Существует много вещей, которые объединяют различные музыкальные стили тем, что отличает их друг от друга. «Rave The Reqviem» – доказательство этого.
Могу предположить, что ненавижу человечество так же, как Бог.
– Что лежит в основе текстов?
Боль существования. Музыка – это катарсис, где я очищаю свою душу от всякого дерьма, которое возникает из-за эмоциональных переживаний и личных проблем. Вдохновение всегда приходит из простой жизни. Кроме того, я люблю использовать религиозные и мифологические темы, но вместе со всем этим мы не считаем себя религиозной группой. Библия, особенно Ветхий Завет, это какой-то больной материал. Рассказы и образы весьма драматичны, жестоки и абсурдны. Могу предположить, что ненавижу человечество так же, как Бог.
– Опиши процесс написания песни.
– Обычно бит или мелодия всплывают у меня в голове, когда я занимаюсь повседневными делами. Вот поэтому диктофон – мой лучший друг во всем мире. После я беру инструмент и начинаю сочинять саму композицию. В этот момент всегда присутствует очень специфическое чувство, которое вдохновляет на написание текста. Так что песня, как правило, уже готова в голове, прежде чем сажусь за работу над ней. Далее следует часть доработки идеи. Последняя часть – процесс производства, который представляет собой поиск подходящих инструментов для записи звука. В настоящее время очень хорошо понимаю, на что способны мои синтезаторы. И, как правило, уже имею общее представление о том, что мне нужно.
– Почему песня «Aeon» стала первой, на которую был снят клип?
– Это была первоначальная идея главного лейбла. Как композитору, мне не всегда легко быть объективным к собственной музыке. Однако «Aeon» была наиболее вероятным кандидатом на роль первого сингла, главным образом из-за броской мелодии и простой, но эффектной аранжировки.
Клип – лучший способ визуализировать идею, стоящую за поверхностью песни. У меня всегда есть картинка в голове, когда я пишу песню. Таким образом, переход от духовного к материальному для меня не особо труден.
– Ты затронул тему переживаний и проблем. Как часто в твоей жизни появляются трудные моменты?
– В моей жизни (как и у многих людей на нашей планете) хватало трудных моментов. Когда я был подростком, то часто боролся с психическими проблемами, в том числе с гневом, депрессиями и деструктивным поведением. Сейчас моя жизнь стала лучше, но каждый день по-прежнему идёт борьба за то, чтобы не сбиться с правильного пути. Музыка стала моим спасителем. Я направил все чувства и всю боль в музыку, в ней у меня есть возможность выразить всю свою душевную боль. Вероятно, по этой причине я до сих пор жив.
Когда я был подростком, то часто боролся с психическими проблемами, в том числе с гневом, депрессиями и деструктивным поведением.
– Чем еще занимаешься помимо музыки?
– Музыка занимает все мое свободное время, так что особо ничем не занимаюсь, кроме неё. Но когда не работаю с «Rave The Reqviem», то люблю играть ренессансные мотивы на моей классической гитаре. Но это тоже, вроде как, музыка получается. Если уже совсем абстрагироваться от музыкальной тематики, то летом в теплые дни люблю покататься на роликах.
– Какие отношения у вас с группой за пределами сцены?
– Отличные. Мы все друзья за пределами музыкального бизнеса и часто обсуждаем слишком много дерьма вместо того, чтобы работать над тем, над чем должны.
– С этим понятно. А к кому пришла идея пригласить твою маму в коллектив?
– Моя мать и я пели и выступали вместе еще с тех пор, когда я был ребенком. Она была солисткой во многих хорах – пела сопрано. Поэтому, когда у меня появилась своя домашняя студия и я начал писать музыку, то сразу же захотел проверить, как её голос будет соответствовать композициям. Все оказалось превосходным, она идеально подходила. С тех пор мы стали привлекаться в различные проекты. Это и написание музыки, и выступления. Она невероятно талантлива и с ней легко работать, поэтому она – часть «Rave The Reqviem».
– Как проходят концерты у такой молодой группы, как «Rave The Reqviem»?
– В настоящее время у нас пять человек на сцене с классическим установками рок-группы: вокал, гитара, бас, клавишные и ударные.
– Какая аудитория посещает ваши концерты?
– Это во многом зависит от того, в каком клубе мы играем. Но в целом, это совершенно разные люди. И это одна из главных целей цель «Rave The Reqviem» – объединить людей, которые слушают разную музыку.
– Вам интересно мнение и реакция слушателя на ваше творчество?
– Честно говоря, нет. Музыка – личная вещь для каждого без исключения. Все реагируют на неё по-своему. Скрытое значение песни для меня и для кого-то ещё, кто её слушает, не может быть одинаковым. Вот почему я не хотел бы видеть реакцию людей.
