Знакомиться с творчеством Мамонова и его самым известным проектом, группой «Звуки Му», нужно с песни «Крым». Послушайте ее – и сразу поймете, для вас эта музыка или нет. Даже сейчас, когда на сцене хватает безумия, иногда удивляешься, почему так цепляет композиция, в которой явно нездоровый персонаж бредит в телефонную трубку о том, что ему жарко, и орет дурным голосом «вышли мне денег!». Но недаром все творчество этого гениального в своей дикости артиста было названо «русской народной галлюцинацией». Иногда, вслушиваясь в дребезжание струн на поздних альбомах вроде «Сказок братьев Гримм», думаешь – ну как же это?.. Ну какое это, к черту, искусство? И начинает закрадываться мысль, что Мамонов – всего лишь колосс на глиняных ногах, мифологема общероссийского масштаба, обретшая плоть и кровь на волне перестроечного сумасшествия, и разогнавшаяся настолько, что продолжает уверенно двигаться в умах поклонников и критики до сих пор. Но потом наваждение спадает, когда начинаешь понимать: нет, здесь не все так просто. Впрочем, с подобными феноменами иначе и не бывает.
В 2015 году исполняется трехлетие спектакля «Дед Петр и зайцы». Те, кто бывал на представлениях Мамонова, знают, что зрелище это незабываемое, но крайне специфическое. Достаточно вспомнить крайне вольную интерпретацию чеховского «Предложения», получившую в новой версии заголовок «Есть ли жизнь на Марсе?». Носящийся по сцене бесноватый мало чем напоминал благообразного, рассудительного музыканта, каким он представал во время интервью. Жутковатая мимика, резкие смены интонации от шепота до истеричного вопля, гуттаперчевая пластика страдающего белой горячкой танцора, вставки авторских монологов о том, что «торт ребята не доели» — все это повергало многих зрителей в откровенный шок. С другой стороны, похоже, что именно этого Петр Николаевич и хотел – привести почтеннейшую публику в смятение чувств, добиться от нее недоумения, веселья или ужаса, но любыми способами не оставить равнодушной. И, опять-таки, это лишь поверхностное, очень упрощенное суждение. На самом деле все гораздо прозрачнее и страшнее.
Мамонов не сыграл роль Ивана Грозного – он ее прожил.
Одна журналистка в приуроченном к выходу фильма «Царь» интервью заметила, что Мамонов не сыграл роль Ивана Грозного – он ее прожил. И я с этим абсолютно согласен. Наверное, успех основателя «Звуков Му» именно в том и заключается, что он не выстраивает себе какие-то образы, не пытается играть в юродивого, не становится в эффектные позы – он просто живет, делая это настолько ярко и парадоксально, что невозможно оторвать глаз. Мамонов не работает с логикой, с интеллектом, наоборот, все созданные им произведения крайне импульсивны, чувственны, инстинктивны. Его швыряет из стороны в сторону, ломает, выворачивает наизнанку – а люди глядят, открыв рты, не понимая, как подобное можно сымитировать. Достаточно посмотреть на биографию Мамонова, чтобы понять одну простую вещь: он всегда самовыражался так, как хотел, не подстраиваясь под чужое мнение. Да у него бы при всем желании не получилось, ведь слишком силен накал страстей, движущий этим человеком. То он ответит резкостью в интервью, то, наоборот, прикинется добрым смиренным старцем, то полыхнет глазами на манер пророка с ветхозаветным профилем и сложением аскета. Мамонова разрывает на части желание высказаться, необходимость выпустить наружу поток темных, хтонических образов и символов. Именно в эти моменты становится понятно, что, в сущности, никакой он не православный, хотя упорно продолжает себя так называть, цитируя при этом многостраничные отрывки из библейских летописей. Маска кроткого прихожанина всегда была мала ему, то и дело соскальзывая и выпуская на свет бешеного смутьяна, корчащегося на сцене от эмоционального накала. Мамонов по сути своей – древний, коренной, непроходимый язычник, превративший всю свою жизнь в нескончаемый ритуал, творческий эксперимент, начиная с почти смертельного удара заточкой в саду «Эрмитаж» и заканчивая гневными высказываниями на вручении «Золотого орла». Он не добрый – отнюдь, в нем был и остается некий неназываемый мрак, так притягивающий и одновременно отталкивающий. Как человек Петр Николаевич далеко не ангел, но как артист он абсолютно цельная, завершенная личность.
Нужно также отдать должное Мамонову за то, что он никогда не выставлял себя эдаким картонным борцом с системой, наподобие Кинчева и прочих отечественных рок-рупоров. Отнюдь, он жил совершенно в другом измерении, где никто не грозил кулаком кровавому советскому режиму, но происходящее было гораздо глубже, неоднозначнее. Там Мамонов откалывал дикие коленца и кричал «отдай мои вещи!» очередной сожительнице – в сущности, ему вообще не было никакого дела до окружающего мира. Учитывая, по словам самого Петра Николаевича, его непроходимое многолетнее пьянство и вообще нездоровый образ жизни, начинаешь понимать, что все эти психоделические зарисовки, рожденные больной фантазией, иллюстрировали его собственную, отдельную реальность. И более поздние его работы, в частности, «Великое молчание вагона метро», записывавшаяся (а, точнее, надиктовывавшаяся) во время лечения в диспансере от белой горячки, лишь подтверждают это предположение.
Мамонов – генератор безумия, уже давно с этим безумием слившийся и поглощенный им.
Интерес представляет не только личность Мамонова, но и его театральные и музыкальные эксперименты. В частности, спектакль «Шоколадный Пушкин», вышедший, к сожалению, заметно слабее, чем «Есть ли жизнь на Марсе?». Здесь актер перестает неистовствовать, убавляет экспрессию и начинает неразборчиво вещать со сцены о чем-то, понятном лишь ему самому. Вообще поток сознания играет огромную роль в творчестве Мамонова, большинство его самых знаменитых песен создано с помощью именно этого приема. Взять хотя бы гениальный в своей абсурдности речитатив «Спишь, не спишь…», отсылающий к произведениям дадаистов и их издевательствам над формой и смыслом. Подпрыгивая и трясясь на месте, словно шаман-эпилептик, артист рассказывает публике о своих проблемах со сном. Публика, в свою очередь, радостно аплодирует. Что это – издевательство над зрителем, поиск неких новых форм или магическое действо, непонятное далеким от искусства людям? Думается мне, что Мамонов никого не собирается надувать – у него даже мыслей подобных не возникает. Он всерьез считает, что создает необычное, серьезное творение, которое должно поразить всех с ним соприкоснувшихся. Так ли это – пусть судят другие. Но большинство прекрасно понимает, что Мамонов – эдакий генератор безумия, уже давно полностью с этим безумием слившийся и поглощенный им. Что, впрочем, отнюдь не умаляет его достоинств.
Из альбомов позднего периода стоит выделить упоминавшееся выше «Великое молчание вагона метро». Пластинка разбита на короткие монологи, в перерывах между которыми слышится шум проходящих поездов. Монологи явно сочинены экспромтом – несвязные, начитанные запинающимся голосом, отчего иногда создается впечатление, что Мамонов не очень хорошо понимает, о чем говорит. Но странное дело: вся эта словесная каша затягивает, заставляет вслушиваться в дребезжащие интонации, пытаться уловить в них скрытый смысл. А потом, когда слова стихают, в голове остается одна мысль – что же это все-таки было?
Мамонов здесь вновь сыграл самого себя.
Популярность Мамонова вышла на новый виток после его съемок в картине Павла Лунгина «Остров». В двух словах сюжет фильма таков: взбалмошный старец Анатолий, живущий на удаленном острове рядом с монастырем, пытается замаливать грехи прошедшей молодости. И хотя вместе с музыкантом снялись такие талантливые актеры, как Дюжев и Сухоруков, Мамонов «украл» всю картину, перетянув внимание на себя. Когда наблюдаешь на экране за действиями фактически помешанного монаха, ни на секунду не возникает сомнений в правдоподобности этого образа. По большому счету Мамонов здесь вновь сыграл самого себя, выпустив наружу нездоровую эксцентрику пополам со своей искренней верой в православие. Он молился, постился и топил задымленную кочегарку так, что от него невозможно было оторвать глаз. За роль в «Острове» Петр Николаевич получил несколько кинопремий – думается, вполне заслуженно. Кроме того, в 2010 году Мамонов сыграл в фильме «Игла Remix» — любопытном проекте, развивающем идеи оригинальной ленты с Виктором Цоем в главной роли, но полностью меняющем его эстетику. Здесь музыканту досталось практически камео, где он в роли главврача читает лекцию о вреде алкоголизма. В принципе, для этого Мамонову тоже не пришлось сильно перевоплощаться – что такое борьба с зеленым змием, он знает не понаслышке. Закрепил свое новое актерское амплуа основатель «Звуков Му» работой в экспериментальной комедии «Шапито-шоу», отметившись в уже привычном образе музыканта.
Мамонов всегда будет оставаться терра инкогнита, неразгаданной территорией, где исчезают всякие смыслы и где омут подсознания выталкивает из своих глубин на поверхность чудовищные и смешные отражения бытового кошмара. Не стоит пугаться – мы все являемся участниками этой странной трагикомедии, которую Петр Николаевич, будто живой кинопроектор, не устает демонстрировать на протяжении нескольких десятилетий. Что ж, пока он разрешает, мы обязательно посмотрим, что новенького нам покажут в следующий раз.
